Лысая гора - Страница 32

К оглавлению

– Как видишь.

Они подходят к серому, почти прямоугольному гранитному камню, на котором лежит краюха хлеба.

– А это что за камень?

– Это – алтарь.

– Здесь жертву Перуну приносят?

– Как видишь, ему жертвуют хлеб.

– Смотри, да тут кровь! – пугается Майя.

– Это не кровь. Это – краска. Кто-то специально краской красной залил.

Майя присматривается к символам, вытесанным по бокам серого гранитного камня.

– А эти знаки что означают?

– Это – секира Перуна, – объясняет Жива, – это – его громовое колесо.

Майя замечает за деревьями мелькание белой рубахи.

– Смотри, там кто-то идёт. Пошли скорее, пока нас не заметили.

Кузины торопливо покидают капище.

– Не знаю, – говорит Майя, – мне эти идолы не понравились… какие-то они недобрые, неприветливые.

– А что, они должны улыбаться тебе и приветствовать: «Здравствуй, внучка моя дорогая»?

– И всё-таки, от них исходит что-то зловещее.

– Майя, а какие должны быть идолы? Весёлые и раскрашенные, как матрёшки? Это же лики Перуна, в конце концов, бога грозного и воинственного.

18. Перун – суперстар

Похожее языческое капище ещё совсем недавно находилось в северной столице бывшей советской империи. Правда, вместо четырёх идолов там стояло одно изваяние Перуна, хоть и четырехликое. Зато охранял капище в Петербурге в районе Купчино не один деревянный волк, а целых четыре Семаргла со всех сторон.

Питерские язычники, именующие себя «волками Семаргла» и представляющие общину «Схорон еж Славен», считают, что все славяне меж собою родичи, а боги славянские есть их предки прямые. При этом Перун – первейший из них. Чтобы укрепить дух славянского народа, они поставили идолы Перуна во многих городах России, включая Владивосток.

Но пару лет назад питерское капище было стёрто с лица земли тяжёлой техникой. Как писали в прессе, наступило второе крещение Руси: православные выступили в крестный поход против язычников.

Короче, питерских «волков» обложили и погнали прочь. Они спустились на юг и, как прежде, варяги с севера, застолбили себе местечко в сопредельном государстве, соорудив святилище Перуна на Лысой Горе в Киеве.

Участвуют здесь в обрядах не более десяти человек, в основном это молодежь 16–20 лет, киевские школьники и студенты. Они верят в дохристианских богов и поклоняются природе. При этом классические белые славянские рубахи у них прекрасно уживаются с джинсами, а мечи и топоры – с компьютером и интернетом. Но, как и подобает волкам, все они на вид люди злые и угрюмые, ни с кем не общаются и никого знать не хотят.

Каждый охотник должен знать, что на него всегда найдётся другой охотник.

Инквизитор Харитон оглядывается и неожиданно замечает у себя за спиной стриженного налысо парня в камуфляжной форме.

– И что? – по-волчьи зыркает на него Злой.

– А что? – отвечает чернобородый.

– Что вы здесь выглядываете?

– А что…нельзя?

Инквизитор поднимается во весь рост, и Злой видит, что чернобородый гораздо выше и крупнее его.

– Можно. Если, конечно, вы здесь… с благими намерениями.

– А как же иначе? – уверяет его чернобородый, – я здесь только с благими намерениями.

В это время кто-то громко кричит с поляны:

– Были!

– Были! – отзываются со всех сторон чьи-то голоса.

Инквизитор Харитон замечает, что к капищу со всех сторон подходят парни в белых рубахах.

– Были! – громко отзывается стоящий рядом Злой.

– А ты что, из этих? – удивляется Харитон.

Злой молча кивает.

– Есть! – слышится вновь чей-то громкий призывный клич.

Инквизитор замечает, что это кричит какой-то мужик с волчьей шкурой на спине.

– Есть! – отзываются дальние голоса.

– Есть! – кричит Злой, а затем вполголоса добавляет чернобородому, – смотрите, если замыслили что-то недоброе, Семаргл разорвёт вас на части.

– Семаргл?

– Да, наш бог с головой волка, – гордо отвечает Злой.

– Будем! – опять призывно кричит мужик в волчьей шкуре, и инквизитор замечает, что голову его прикрывает волчья голова.

– Будем! – разноголосо отвечают ему парни.

– А этот тогда кто? – спрашивает инквизитор.

– Будем! – громко отзывается Злой и вполголоса добавляет, – это наш волхв Лысогор.

Он идёт навстречу парням в белых вышиванках, несмотря на то, что сам он в камуфляжной форме. Злой – единственный из команды Кожумяки, кто примкнул также и к язычникам.

– Покайся! – бросает вслед ему инквизитор. – Грех поклоняться идолам!

Злой, не оборачиваясь, в ответ только усмехается.

– Восстаньте! – истошно кричит волхв Лысогор, вытаскивая меч из ножен.

– Восстанем! – отвечают ему.

– Восстаньте! – кричит волхв, потрясая мечом.

– Восстанем! – отвечают ему.

– Тот, кто вечен, тот не мёртв, – возглашает волхв. – Будь то! То закон, что явно.

– То закон, что явно! – повторяют все за ним.

– Всебог есть! – утверждает затем Лысогор, – Перун есть! Чур есть! Слава через нас за судьбы наши!

Он кланяется первому чуру, стоящему за пределами круга. Два жреца, держащие в руках по топору, втыкают их в землю по обе стороны от чура.

– Всебогу Перуну Чуру Сварожичу! – прикасается рукой волхв к чуру и добавляет, – слава Яриле – божией силе! Чур меня!

Вслед за ним все остальные язычники прикасаются к чуру и, глядя на острый нож Ярилы, произносят:

– Чур меня!

Лысогор переступает охранную канавку и заходит в круг.

– Тот закон, что явно! Бог есть все! Все есть бог! Всё есть всё!

Вслед за ним в круг вступают, произнося те же самые слова и воздев кверху руки, остальные язычники. Волхв тем временем подходит к вздыбленному из земли деревянному волку.